Вы здесь: Главная Известные люди Писатели и поэты Распутин Валентин Григорьевич

Распутин Валентин Григорьевич

1-9Заочно познакомиться с Валентином Григорьевичем Распутиным мне удалось в молодости, когда после армии я со второго захода поступил на филологический факультет Иркутского университета. В Красноярске тогда не было ни одной кафедры журналистики, пишущих готовили только в Иркутске на филологическом факультете. Туда и пришлось ехать. Потом оказалось - к счастью.

 Нас было двое в группе, кто не работал в газете к моменту поступления. Я трудился ветеринарным фельдшером на молочной ферме в своей Татьяновке. Если бы не руководитель отделения журналистики Павел Викторович Забелин, и в тот год я не поступил бы, хотя и получил достойные оценки. Но слава небу, козыри сошлись в руках Павла Викторовича, и он, как Наполеон, единым росчерком командирского пера, поставил меня в группу принятых. Что-то ему подсказало, этот будет газетчик.

 У нас в группе учился писатель Валерий Хайрюзов, пытающийся рукоположиться в писатели Олег Пащенко, и бортмеханик вертолета МИ-8, это второй в группе из не журналистов, Сергей Кузнецов. Между собой мы его звали Кузнечиком. Сложилось так, что до самой пенсии Серега так и остался вертолетчиком.

 Эта тройка как-то быстро сошлась и общалась десятилетия. А вот мы с Кузнечиком несколько сессий подряд жили в одном номере в гостинице. Хайрюзов был хорошо знаком с Распутиным и часто водил своих друзей к нему в гости. Кузнечик, после возвращения с посиделок, чаще всего за полночь, часами рассказывал мне об этих встречах. Не знаю как сам Кузнечик, а я его рассказы запомнил до запятой. Тут же, в Иркутске я купил первую для себя книгу Распутина. В ней была его повесть «Деньги для Марии». С этого момента я и стал собирать книги Валентина Распутина. Они мне очень помогли писать собственные повести.

 О Валентине Григорьевича в семидесятые говорили часто. Его имя олицетворялось с Советским Союзом, Великой Россией, русской духовностью. В двадцатом веке их была целая кучка великих русских: Шолохов, Есенин, Чивилихин, Шукшин, Распутин, Астафьев, Белов, Носов. Мировая литература двадцатого века поднята русскими писателями, кто и бы чего сейчас не говорил. Хотя в начале того века русских в литературе и травили, и затравливали. Чуть поталантливей человек, сразу на Колыму, там всех похоронить места хватит. Шолохов, и тот чудом остался жив. А Есенина в конце концов убили и подстроили все под самоубийство. Шолохов шел за ним и уцелел благодаря Сталину. Шолохов засверкал на весь мир, его книги – учебники, как научиться сеять добро и духовность. К этому не зовут ни Фурманов, ни Серафимович, ни Островский. Тем более такая пустота как Демьян Бедный. У них обманные призывы, калечущие души: умри за пролетариат, если отец кулак – убей, брат с ним – убей брата, мать жалеет контрреволюцию – и её в могилу. Это была фашиствующая идеология Свердловых и Троцких.

 Валентин Григорьевич Распутин - один из авторов, для которых Россия – Родина, в самом высоком смысле этого слова. Ещё его и остальных из перечисленных мною называли «деревенщиками». Это слово объединило многих творческих людей. Но, на мой взгляд, определение несколько натянуто. Не важно, о чем пишет писатель, деревне или городе, любви или ненависти, добре или зле. Он всегда говорит о вечных категориях: совести, нравственности, духовности. В одной из книг об истории русского народа, я пришел к выводу, что духовность – обязательный критерий в работе русского писателя. Почитайте Шолохова, Астафьева, Распутина.

 Не случайно из века в век который раз мире звучат только русские писатели. А в девятнадцатом, двадцатом веках им конкуренции не было. В принципе и быть не могло. Не вижу, кто бы мог пошатнуть могучую кучку русских талантов и в нынешнем веке. Помню, Виктор Петрович Астафьев в одной из наших бесед называл десятку лучших писателей России двадцатого века. На первое место он ставил Шолохова. На второе – Есенина. Эти наши беседы опубликованы ещё при жизни Астафьева. В десятке гениев он называл и Распутина.

 Валентин Григорьевич как талант загорелся в Сибири. Родился в Иркутской области, в поселке Усть – Уда. Когда ему исполнилось 2 года, родители переехали в деревню Аталанка. Здесь, в Приангарье, жили их многочисленные родственники. Вместе, как известно, жить веселей. Мальчик рос сообразительным. Много читал, обдумывал прочитанное. Нынешние молодые, душу которых с самых ранних лет съедает компьютер, вряд ли станут на тропинки русских гениев. Книга и компьютер для ума молодых отличаются как свет от тьмы. Для развития ума молодых нужны книги. Не случайно на многих выступлениях Астафьев и Распутин говорили одно и тоже.: читайте и многое вам откроется. Но впавшие в соблазн компьютерной ереси подрастающие поколения остаются без книг.

После возвращения с фронта отца, жизнь семьи Распутиных выправилась. Отца назначили заведующим почтой. Однако его быстро нашла беда. На пароходе у Григория Распутина украли сумку с казёнными деньгами. Заведующего судили и отправили на Колыму. Трое детей остались на попечении матери. Обеденный стол семьи сразу стал беднее.

В Аталанке была только начальная школа. Учиться Валентину Распутину пришлось в посёлке Усть-Уда, за полсотни километров от деревни, где он и жил. Он получил аттестат с отличием и поступил в Иркутский университет на филологический факультет. Павел Викторович Забелин об этом рассказывал нам с гордостью. Выпускник прославил университет. Мы, которые шли позже, намного жиже в таланте, чем Распутин, зато до сих пор гордимся, что учились в университете, который окончил Валентин Григорьевич. Распутин старался не только учиться, но и помогать матери. Подрабатывал, писал в иркутскую газету «Советская молодёжь». Его оформили на работу ещё до защиты диплома. Так началось творчество Валентина Распутина. В 1962 году Валентин Григорьевич переехал в Красноярск. Его сочинительское мастерство росло. Он писал о Красноярской и Саяно-Шушенской гидроэлектростанциях, строительстве железной дороги Абакан-Тайшет. В Красноярске же у него родился рассказ «Я забыл спросить у Лёшки». Здесь вышла сначала первая, а затем вторая книга. Почти одновременно Иркутское издательство сделало книгу Распутина. Опубликованный в них рассказ «Продается медвежья шкура» - один из лучших у писателя. А может и лучший. Интерес к нему не утихает до сих пор.

 В 1978 году Красноярское книжное издательство выпустило его книгу «Живи и помни». В предисловии к книге Валентин Григорьевич писал, что с этой книгой состоялось его возвращение к красноярскому читателю. Тираж её был, по нынешним временам, упомрачительным – пятьдесят тысяч экземпляров. Но книги на край так и не хватило. Я это хорошо помню. В Идру, где я работал редактором районной газеты, привезли штук сто, а у нас было только 18 школ, больше двадцати сельских домов культуры, порядка двадцати пяти библиотек, да руководители совхозов, партийные и комсомольские работники, плюс мы – редакция. Делили книги с шумом, упреками. Как сейчас олигархи разворовывают Россию.

 Жалобы до крайкома партии доходили. Сейчас библиотеки отцов и дедов молодые выбрасывают на помойки. Другие времена. Другие поводыри. Чему можно научиться у такого « светоча» как Чубайс? Или бывший президент наш Борис Ельцин? Один может объяснить кап о фене ботать, второй как удобней держать стакан.

Вскоре в альманахе «Ангара» опубликовали первые очерки молодого прозаика. Позже они вошли в книгу Распутина «Край возле самого неба».

 Среди первых рассказов писателя – «Василий и Василиса», «Рудольфио» и «Встреча». С ними он и поехал в Читу, на совещание молодых литераторов. Тогда такие семинары широко освещались на радио, телевидение, о них знали. Среди руководителей семинара оказались Виктор Астафьев, Антонина Коптяева, Владимир Алексеевич Чивилихин. Владимир Алексеевич и благословил Валентина в тяжелый, но праведный путь словотворчества. Рассказы Валентина Григорьевича появились во всесоюзных газетах и журналах. Первые произведения молодого автора читали миллионы советских читателей.

 В 1967 году в еженедельнике «Литературная Россия» зазвенел рассказ Распутина «Василий и Василиса». В нем уже был виден «распутинский» слог, его умение кратко, но ярко показать души героев. В 1967 году мир увидел повесть Распутина «Деньги для Марии», после публикации которой его приняли в Союз писателей. О новом талантливом и самобытном авторе заговорили.

В 1970 году в журнале «Наш современник» публиковалась вторая повесть Валентина Распутина «Последний срок», которая была переведена на десятки языков. Повесть о человечности, о бренности надуманных «истин», которые нам предлагали считать главным: живи для себя, откажись от помощи другим. Твои проблемы ты и решай – лозунг последних лет Советского Союза. Его насаждали и телевидение, и радио, и газеты. Кремль правил развалом страны. Командовали страной те, кто её люто ненавидел. Это остужало общество. Делило его и делало равнодушным к судьбе простого человека. Уже тогда осмеивались многодетные семья, любовь, верность. Это вело к вымиранию тысячелетних русских традиций. Валентин Григорьевич, несмотря на молодость, как мог с этим боролся. К нему прислушивались. Он зажигал уже потухшие души.

Спустя шесть лет вышла повесть «Прощание с Матёрой». В нёй рассказ о деревне, которая скоро должна быть затоплена водой из-за строительства крупной ГЭС. Распутин повествует о великом горе, которое упало на стариков и старух маленьких деревень по берегам Ангары. Он говорит о печали людей, которые хотели дожить свой век там, где лежат их предки. В могилах зарыты все трагедии и радости некогда живших тут людей. Кладбища – это мостки между поколениями. Лишившись родных могил, мы полностью теряем связь с прошлым. Главные явления, которые Валентин Григорьевич обличает со всей мощью и бескомпромиссностью – отрыв от родных корней «иванов, родства не помнящих». Уже две тысячи лет подряд рвут на части нашу культуру. Отняли у нас русские имена, русских богов, правду русской истории. Тот, кто это делал, прекрасно понимал, что общество, лишенное связи с прошлым, превращается в покорное стало. Стадом нас и пытаются сделать уже много –много веков подряд. Пока не получилось. Но сегодня на нашу духовность как никогда жесткий напор - удастся ли устоять нации?

 В 1977 году за повесть «Живи и помни» Валентин Григорьевич стал лауреатом Государственной премией СССР. Это произведение о человечности и той трагедии, которую принесла стране Великая Отечественная война. О сломанных жизнях и силе русского характера, о любви и страданиях, о закономерностях и случайностях в нашей жизни.

Валентин Распутин говорит о вещах, которые его коллеги осторожно обходили. Главная героиня повести «Живи и помни» Настёна, проводила мужа на фронт. После третьего ранения он едва выжил. Выжить то выжил, но духовно сломался и дезертировал, понимая, что до конца войны ему вряд ли дожить, если снова попадёт на передовую. Развернувшаяся драма поражает. Писатель заставляет задуматься, что в нашей жизни миллионы оттенков. Но духовность ценна одним – правдой. Помня, что за связь с мужем дезертиром её будут судить, Настена уходит из жизни. Говорят, жена Распутина Светлана Ивановна, была против такого конца повести и просила мужа оставить Настю в живых. Но он ни слова в повести не поменял. Может потому мы и любим эту повесть.

Годы нынешнего безвременья Валентин Григорьевич переживал тяжело. Мне приходилось слушать немало его выступлений в Красноярске, лично беседовать с писателем. Мы хотели сделать фотоальбом о Валентине Григорьевича года за три до его смерти. Но он был категорически против. Мол, вот умру, тогда и делайте что хотите. Собрать материалы после его смерти оказалось делом сложным. Вроде его друзья, фотографы, которые за счет Распутина ездили с ним в командировки, заломили такие цены за фото – машина дешевле. Пришлось все время оглядываться, чтобы даже случайно не пролетело их фото, фотоальбом от этого заметно обеднел.

 Ему чужды «ценности», которые ведут к разрыву с корнями и уничтожению всего, что так дорого русскому сердцу. Об этом его повести «В больнице» и «Пожар». «Хождение во власть», там Распутин называет своё избрание в депутаты парламента и работу в составе Президентского совета при Михаиле Горбачева надуманной и напрасной. Прислушиваться к нему никто и не думал. Великим именем Распутина горбачевы просто прикрывали свою мощную разрушительную работу. Многие, очень многие тогда не разобрались в пустышках Горбачеве и Яковлеве, да ещё их друга подлеца Шеварднадзе. Он один принес столько урону России, считать не пересчитать. Кричали, что делали перестройку для народа, и сделали. На столе у россиян только сухари и вода. Но скоро и на воду цена вырастет.

 В 2010 году Валентина Григорьевича избирают членом Патриаршего совета по культуре от Русской православной церкви. А в 2012 году Валентин Григорьевич выступает за уголовное преследование феминисток из Pussy Riot и резко отзывается о коллегах и деятелях культуры, которые выступили в поддержку «грязного ритуального преступления». Сколько тогда наши хулители вылили грязи на Валентина Григорьевича, представить трудно. Но он стоял на своем твердо и не пошатнулся. Бесстрашно стоял за русскую духовность. Писатель поставил свою подпись под обращением Союза писателей России, адресованным президенту и Федеральному Собранию РФ, в котором выражается поддержка действиям России в отношении Крыма и Украины.

 Долгие десятилетия рядом с Мастером находилась его верная жена - Светлана Ивановна. Вот в память о ней нужно обязательно сказать доброе слово. Она – дочь писателя Ивана Молчанова-Сибирского - настоящая единомышленница своего талантливого мужа. Личная жизнь Валентина Распутина сложилась счастливо. Не всегда, но многим нашим великим везет с женами. Возьмем Шолохова, Астафьева. Не будь рядом Марии Семеновны и Виктор Петрович был бы другим. Такие жены, как Светлана Ивановна, умеют поддержать мужа и оградить его от мелочных беспокойств.

 Летом 2006 года в катастрофе аэробуса в иркутском аэропорту погибла их дочь Мария, педагог Московской консерватории, музыковед и органист. Супруги вместе пережили горе. Оно пошатнуло их здоровье. Светлана Ивановна Распутина умерла в 2012 году. Валентин Григорьевич пережил супругу на 3 года. Несколько дней до кончины он пребывал в коме. Не стало писателя 14 марта 2015 года

 Похоронили его на территории иркутского Знаменского монастыря. Проститься с гением пришли тысячи земляков. А скорбела о нем вся Россия. Смерть для писателя всего лишь частный случай в его личной жизни. Его книги с нами. Мы и сегодня и завтра будем иметь возможность говорить и спорить с ним, убеждать себя в правде Распутина. Так будет и через тысячу и две тысячи лет. Имя гения бессмертно.

Страдание о России Валентина Распутина, в очередное смутное время, особенно видны в повести «Дочь Ивана, мать Ивана». В центре событий русская семья, выброшенная нынешней властью на полное исчезновение. Героиня повести– Тамара Ивановна Воротникова, вынуждена взять в руки отцовский обрез и застрелить насильника несовершеннолетней дочери. Мать, защищая честь своих детей, жизнь их, вершит над преступниками собственный суд. Иного выхода у ней не было. Государство и не собиралось защищать униженную семью. Насильник царствовал и издевался. Его ни кто не хотел останавливать. Пришлось за обрез браться женщине-матери. Не мужчинам, которые всегда есть рядом с ней, а самой. Выстрел женщины поставил конец мучениям её семьи. Писатель так рассказывал о работе над книгой.

 - С повестью я провозился долго. Начинал и бросал, снова начинал и снова бросал. Останавливал самосуд Тамары Ивановны, чем бы он ни вызывался, какой бы безысходностью ни подталкивался. Можно было допустить, что в сложившихся обстоятельствах (а обстоятельства эти черным пологом облегли всю Россию) – не оказалось у нее другого выхода: на войне как на войне… Моя героиня и сама не может оправдывать себя, до конца жизни ей предстоят тяжелейшие нравственные муки, которые ни приговором, ни зоной среди таких же несчастных, не снимутся. Но еще страшнее и мучительнее была бы ее жизнь, если бы она позволила преступнику торжествовать победу и до последнего дыхания издеваться над ее правдой.

 Можно ли победить зло насилием? Автор всем нам отвечает – нужно, обязательно нужно. Когда государство не только не защищает тебя, а смеется над твоими страданиями, борись за свою безопасность сам. Чего бы это тебе не стоило. Чем ты нравственнее, чем выше твоя духовность, тем выше у тебя должно быть желание заступиться за слабого или постоять за себя. Ибо мужество воина – неотъемлемая часть русской духовности.

Публицистика - любимый жанр Валентина Григорьевича и оставалась таковой для него всю жизнь. В ранней его публицистике обнаруживается единство духовного и нравственного поиска писателя, перешедшего впоследствии и в его повести. Писатель говорил.

 - От фактографического очерка я переходил к рассказу, к увиденному и услышанному журналистом. Я стал как бы добавлять «от себя». Во мне проснулось авторское «я». Я стал ощущать себя наряду с героями моих рассказов и очерков.

 Талант писателя только разгорается от его способностей пропустить характеры героев через себя. Гоголь был большим любителем хороших сапог. Вот и появился в его «Мертвых душах» поручик в гостинице, который ни как не мог лечь спать, потому что жаль было снимать прекрасно сделанные сапоги. Так или иначе все наши повести и рассказы – наши дети. Начало творчества Распутина-публициста приходится на хрущевский идиотизм, который почему-то называют сладким словом - оттепель. Гримировали же во время революции семнадцатого года прошлого века геноцид российских народов мало кому понятным в то время сочетание классовая борьба. Хрущевская оттепель – это беззаконие в стране, постоянная напряженность в Советском Союзе из-за искусственного вызываемого голода, произвол начальников. В. Г. Распутин в публицистике того времени рисовал образ идеального человека: нравственного, ответственного, сознательного, что так усиленно вытаптывал в душах русского человека Хрущев.

В августе 1961 года В. Г. Распутин увольняется из газеты «Советская молодежь» и становится редактором литературно-драматических передач Иркутской студии телевидения. Проработал он здесь менее года и был уволен за передачу о писателе П. Петрове. Валентин Григорьевич пострадал за попытку публичной реабилитации писателя, возглавлявшего иркутскую писательскую организацию в 30-е годы. . При Хрущеве такие попытки строго карались. Но вряд ли это увольнение как – то могло убавить у Распутина желания говорить правду и защищать Россию. Он уже тогда понимал, за неё нужно стоять стеной. Надо пытаться запутанным людям говорить правду. Не каждый её воспримет, но посеянные семена когда –то обязательно взойдут. Пусть даже целебного дождя благодати придется ждать несколько лет.

В 1962 году писатель уезжает в Красноярск и работает литсотрудником газеты «Красноярский рабочий», позже переходит на должность спецкора газеты «Красноярский комсомолец», много бывает в командировках, особенно на строительстве дороги Абакан – Тайшет. Так же В. Г. Распутин писал про Красноярскую ГЭС, побывал у строителей Талнаха и у охотников Тофаларии. В газетах «Красноярский рабочий», «Красноярский комсомолец», «Советская молодежь», в альманахе «Ангара» шли его публикации о жизни комсомольцев и молодежи. Из них затем родились книга очерков и рассказов «Край возле самого неба» (Иркутск, 1966) и сборник публицистики «Костровые новых городов» (Красноярск, 1966). Красноярцы пожилого возраста хорошо помнят книгу. Стихотворение Бориса Терещенко в начале одной из книг о Распутине –лучшее подтверждение этому. Когда начинают строить новый город – приезжают первые рабочие, разжигают костры на местах будущих фундаментов и улиц. Возле них греются, сушатся, готовят пищу. Им, первооснователям города, труднее всех.

 Распутин-публицист и Распутин-прозаик появились на свет одновременно. Только публицист в Распутине всегда оказывался энергичнее, вдумчивее, мужественнее. На мой взгляд, конечно. Валентин Григорьевич хорошо понимал силу печатного слова и пользовался ею. Его правда тянула к себе простых читателей. Вот почему книги Валентина Григорьевича раскупались мгновенно.

 Сегодня в командировку по заданию редакции, а завтра утром очерк в газету, такова была работа Распутина. При всей критичности взгляда Валентина Григорьевича на действительность, будущий писатель был искренне убежден, что пороки общества того времени могли быть искоренены организационной и воспитательной работой комсомола. Социалистическим соревнованием, человеческим участием, простыми товариществом и любовью. Человек человеку друг. Вот фундамент его нравственных посылок.

 Как сейчас много пишут про тюрьмы, гомосексуализм, трансгердеров и черт его знает ещё про кого. Мы , которые в возрасте, и слов-то таких раньше не слышали. Напридумывали пакостей, и так, прямо в грязи, набивают ими русский язык. Когда народ стал возмущаться гадостям, ему ответили: да вы что, газеты во всем мире свободны. Но почти все «свободные» газеты содержатся на деньги государства. Значит, это официальная политика Кремля толкать народ в нищету и омерзение. Раньше наши министры соревновались кто больше построит, теперь кто быстрее обогатится и переведет все деньги за границу. А ведь это наши с вами деньги, но Москва молчит.

 Распутин это понимал и ненавидел унижение собственного народа. Прочитайте ещё раз «Дочь Ивана, мать Ивана». Там не о мифическом равенстве между людьми идет речь, о котором нам талдычат с самой революции семнадцатого года, и почему-то особенно сейчас, когда Россию надежно направили на пусть саморазрушения. В чем я, грешный, могу равняться с Чубайсом? Он учился в Америке, его там подготовили к должности разрушителя Советского Союза. И он с этой задачей успешно справился. За это разрешили обогатиться. У меня пенсия четырнадцать тысяч рублей, ему этих денег хватает на секунду. Теперь подсчитайте сколько секунд в сутках и умножьте их на пятнадцать тысяч…

 Равенства в мире нет, и оно не предусмотрено Всевышним. Духовность, доброта, взаимоуважение должны прививаться человеку с детства. Распутин утверждал, что даже за пьяницу, хулигана и тунеядца обществу необходимо бороться. Родовая, общинная забота о человеке понимается как особенность всей социальной жизни. Так получилось, что я много писал об языческих обрядах и обычаях древней Руси. Знал о них Распутин или нет – гадать трудно. Но мое впечатление, что русские гены сами подсказывали ему от чего нужно отталкиваться. В начале шестидесятых годов прошлого века в журналистском творчестве В. Г. Распутина прозвучала идея присутствия душ погибших или умерших среди живущих. Она незаметно контрастировала с пафосом «покорения природы», который навсегда ушел из книг Распутина после шестидесятых. Здесь много правды. Не будет счастливой страна, если её народ не помнит своих героев с древности. Темнеет небо над страной, если народ дает возможность лукавым испохабить свой язык. Не будет счастливой страна, когда потеряет свою культуру, своих богов, родные имена.

Именно в очерках о Тофаларии писатель впервые проявляет себя как философ. Не беспристрастный созерцатель, который пишет что видит, а мученик, страдающий от жестокости увиденного. Яркий тому пример рассказ «Продается медвежья шкура». В нем отталкивается как ошибочное мнение, что возможно технократическое переустройства мира. Дескать, чем развитей техника, тем выше нравственность общества. Это мировоззренческая позиция писателя, на которой его материалы из Тофаларии стали новым направлением борьбы с идеологическими фальсификациями наших поводырей. А чаще сознательным запутыванием ими русских людей. Я посылал Валентину Григорьевичу свои книги о язычестве. «Азбука языческой религии», « Велесовы сказы», ещё что-то. Они стояли в его библиотеке. Мне об этом говорил мой однокашник Костя Житов. Он был вхож в дом Валентина Григорьевича. И мои книги там видел А читал Распутин их или нет, не знает ни кто. Ему много чего слали вечно начинающие писатели, вряд ли до всех книг доходили руки, в том числе и до моих. Но его рассуждения о роли общества, Веры в судьбах конкретного человека, сходны с ведическими законами.

Виктор Астафьев писал об отношении Распутина к своим книгам.

 - Завершив очень важный начальный этап в работе, он как бы отошел чуть в сторону, чтобы взглянуть на ту дорогу, какую он сам себе торил, да и поразмыслить о дальнейшей своей судьбе, стало быть, и о судьбе родной земли.

 Валентина Григорьевича больше других писателей-«деревенщиков» настораживала бездуховность городской цивилизации. Он сразу понял, что сложившуюся ситуацию отношений городской цивилизации и человека, кто-то использует для растления и обесцвечивания конкретной личности. Прежде чем дойти до нас, такие приемы всегда опробуются на бедной Европе. Народ можно покорить завоеванием, а можно тихо и неторопливо увести целую нацию в никуда . Пусть девочки с 12 лет учатся заниматься любовью, курят и пьют и к восемнадцати годам ни одна из них не сможет стать матерью. Пусть зеленые мальчики с двенадцать лет получат свободный доступ к пиву, наркотикам, алкоголю, и к восемнадцати они уже не будут мужчинами, а если и родят ребенка, то всегда или с церебральным параличом или болезнью Дауна. Вот против чего восставал Распутин. Вот о чем он кричал на всю страну до смертного одра, но всегда ли мы его слышали? Мы, в защиту которых, он и писал свои яркие статьи и очерки.

 Любое произведение писателя отражает предопределенную Небом связь природы, общества и человека. Не удивительно, что в творчестве В. Г. Распутина центральное место занимает защита природы и, прежде всего озера Байкал. Любовь писателя к родной земле особенно проявилось в книге «Сибирь, Сибирь…». Распутин создал образ величественного природными богатствами края. Закричал на всю Русь, что «нет ничего в мире, что можно было бы поставить в один ряд с Сибирью». Увы, мы сегодня может только поплакаться, разворовывают Сибирь до каменной пустыни. И нет пока человека после Валентина Григорьевича, кто бы стал на защиту Сибири от варваров и проходимцев со всего мира.

«Сибирь, Сибирь…», пополнялась новыми главами, писатель расширял её при каждом новом издании. Земля Байкала и Ангары породила Валентина Григорьевича Распутина именно для того, чтобы он стал ее защитником в бедах и горестях. Автор постоянно писал в защиту природы. С любовью и бережением нужно относиться к родной земле, другого не дано – утверждал Валентин Григорьевич. В 1981 году был опубликован очерк Распутина «Байкал». Образ Байкала был представлен автором в его мистической красоте и природной ценности. В. Г. Распутин обращается в нем к нашей совести, потерянному мужеству. Описание Байкала В. Г. Распутин начинает с выдержки из трудов протопопа Аввакума. При возвращении из даурской ссылки «неистовому» протопопу пришлось летом 1662 года переправляться с восточного берега озера на западный. Как живописно он это путешествие рисует. Аввакум – публицист каких ещё поискать. Подобных гениев рождает только русский народ.

 - …Около ево горы высокие, утесы каменные и зело высоки, – двадцеть тысящ верст и больши волочился, а не видал таких нигде. Наверху их полатки и повалуши, врата и столпы, ограда каменная и дворы, – все богоделанно. Лук на них ростет и чеснок, – больши романовского луковицы, и сладок зело. Там же ростут и конопли богорасленныя, а во дворах травы красныя – и цветны и благовонны гораздо. Птиц зело много, гусей и лебедей по морю, яко снег, плавают. Рыба в нем – осетры и таймени, стерледи, и омули, и сиги, и прочих родов много. Вода пресная, а нерпы и зайцы великия в нем, во окиане-море большом, живучи на Мезени таких не видал. А рыбы зело густо в нем: осетры и таймени жирни гораздо, – нельзя жарить на сковороде: жир все будет. А все то у Христа товосвета наделано для человеков, чтоб, успокояся, хвалу богу воздавал».

 Аввакум – воин, из того же строя бесстрашных солдат России, что и Валентин Григорьевич. Протопоп кончил свою жизнь на костре. Мог молчать и жить спокойно, молиться где-нибудь в закоулке двуперстием. Но он выбрал путь борьбы, оставил себя в вечной истории России. Роль во всем этом царя нашего бездарного Алексея Тишайшего не исследована. А крови русской этот «тишайший» пролил больше, чем Наполен. Книга об Аввакуме, в серии «Литературные памятники Сибири», вышла в Иркутске в 1979 году. Я учился уже на четвертом курсе, кругозор заметно расширялся, многих «великих» в Иркутске знал, и они мне эту книгу купили. Тираж у неё был сто тысяч, но Иркутской области, и нам, приезжим, не хватило. Без «блата» было не купить. В «тоталитарное» время Аввакума знали, сегодня его вряд ли назовет и один из ста школьников. Сейчас молодежи суют пиво, а не книгу. Наркотики, а не знакомство с музыкой. Тогда в Иркутске эта книга стоила что-то около тех рублей. На московской книжной барахолке – сто! На нынешние деньги это сто тысяч. Покупали. Мне говорил об этом однокурсник Саша Слюсарев. Он жил в Железногорске и постоянно ездил на эту барахолку в столицу. Возил редкие книги из Сибири в Москву и наоборот. У нас в Красноярске тогда славился книголюб Маркел Кузнецов, так вот, у Саши библиотека в несколько раз была объемней и полна редчайших книг. Чем не показатель духовности того времени. Лет семь или восемь назад Саша умер и что стало с его уникальной личной библиотекой мне не известно. Возможно, это была лучшая личная библиотека Сибири.

 

 Валентин Григорьевич был членом редакционной коллегии этой серии. Полагаю, не легко ему там жилось. Ведь в редколлегию входил такие члены тайных обществ, как ненавистник России как академик Лихачев и историк академик Окладников. Лихачев все время твердил, что к нам письменность пришла вместе с Кириллом, а доказанные факты, что она была у русов ещё за шесть тысяч лет до Кирилла, отрицал. А с «Повестью временных лет» он носился как с писанной торбой. Хотя теперь уже нет ни одного серьезного историка, который не печалился бы, что это открытая подделка. Я думаю, что « Повесть» написали иезуиты, дабы запутать нашу древнюю историю раз и навсегда. На этот раз у них не получилось. Хоть и поздновато, но русские историки разобрались в подделке.

Байкал предстает у Распутина как живое творение Всевышнего, которое, как и Россию, «аршином общим не измеришь». Но со временем Байкал все-таки обмерили, изучили, просчитали, сколько миллиардов долларов в год можно получить на продажи его воды. Останется ли жив после этого сам Байкал ни кого не интересовало. Вычислили, что он вмещает в себя пятую часть всей пресной воды на нашей планете. Но не все эти объяснения и предположения – планы лукавых . Байкал не столь прост, чтобы легко можно было лишить его таинственности и загадочности, и возможностей самозащиты. Он обязательно найдет возможность отрубить руки желающим содрать с него миллиарды и миллиарды долларов..

 - Природа сама по себе всегда нравственна, безнравственной ее может сделать лишь человек, – пишет в очерке «Байкал» Валентин Распутин. – …Байкал создан, как венец и тайна природы, не для производственных потребностей, а для того, чтобы мы могли пить из него вволю воду, главное и бесценное его богатство, любоваться его державной красотой и дышать его заповедным воздухом.

 Противодействие тем, кто хочет «сделать природу безнравственной» и есть одна из главных целей публицистики последних лет Валентина Григорьевича. Это попытка не просто спасти природу, а остановить превращение в скотину русского человека. Автор настроен оптимистически и в конце очерка высказывает надежду даже не на здравый смысл, а на нравственный закон внутри нас.

 - Когда-то эвенк на берегу Байкала, перед тем как срубить для надобности березку, долго каялся и просил прощения у березки за то, что вынужден ее погубить. Теперь мы стали иными. И все-таки, не оттого ли и в состоянии мы удержать занесенную уже не под березкой, как двести и триста лет назад, а над самим батюшкой Байкалом равнодушную руку, что возвращаем ему сторицей вложенное в нас природой, в том числе и им?! За добро добром, за милость милостью – по извечному кругу нравственного бытия…

 Эвенки, доведу до сведения не знающих, – это чжурчжени или скифы, которые примерно четыре тысячи лет царствовали на всей территории нынешнего Китая. Вплоть до пятого века нашей эры в Китае командовали белые люди. Они пожелтели и из двух метров росту скатились в 140 сантиметров сразу после Чингисхана. Чжурчжени возглавляли династию Цзин или Цзи. Её разгромил Чингисхан. А вины его охотно брали себе в дом жен и дочерей чжурчженей. Во-первы, они были царской крови, чем размешивали плебейскую кровь полководцев Чингисхана. Во вторых, сам Чингисхан был скиф. И в его времена белых людей на территории Монголии был девяносто процентов. Хотя правда и о Чингисхане, и о скифах Сибири ещё не рассказана. Русским историкам и писателям нужно ещё много и много веков, чтобы рассказать о своих предках в Сибири, которые прожили тут не менее десяти тысяч лет. Академик Окладников ни разу не сказал правды, но намекал, что скифы жили здесь уже сорок тысяч лет назад. Такой был раздвоенный человек.

Очерк «Байкал» вошел в сборник Валентина Распутина «Сибирь, Сибирь…» и неоднократно переиздававшийся и переведенный на английский язык. Все громадные богатства Сибири растаскивает кто угодно, только ничего не получает с этого Россия. И гнет этот непосильный захватчиков сейчас убивает Сибирь матушку. От выпуска к выпуску книги «Сибирь, Сибирь…» все печальнее выводы автора. В третьем издании, в последнем очерке есть такие строки: «Не одно столетие Сибирь пыталась снять с себя ярмо российской колонии, а теперь кончается тем, что ей приготовлена участь мировой колонии…». Я бы добавил, что ни когда не была колонией России, а она колонией без малого тридцать лет назад, как и вся Россия. А ярма российского над ней никогда не было. Его выдумали те, кто всегда стремился отделить Сибирь от России и с нижайшим поклоном передать её США.

 - Поубавились уловы омуля, знаменитой байкальской рыбы – пишет Распутин в книге «Сибирь, Сибирь…. - В послевоенные голодные годы «черпали из Байкала до ста тысяч центнеров только для государства и неизвестно сколько для себя». Вырубалась тайга, «лес сплавляли по речкам, по которым омуль шел на икромет, перекрыли ему пути для продолжения рода. .

Большая угроза Байкалу родилась в 1953 году, когда ставили на озере целлюлозные комбинаты. Потребовалась для «отмывки» целлюлозы чистая вода с минимальной дозой минеральных веществ. Только три источника отвечали этому – Ладога, Телецкое озеро на Алтае и Байкал. В 1958 году на месте будущего Байкальска появились строители, а чуть позже развернулись работы на Селенге, где и началось сооружение целлюлозно-картонного комбината.

Год за годом, десятилетие за десятилетием истощают нашу природу и главным оружием для её спасения для Распутина - публицистика. Этот жанр позволял Распутину добиться быстрого отзыва рядового читателя и власти. Писатель напоминал, что романы рождаются долго и как бы горячо не защищали природу, она на момент выхода романа в свет может измениться до неузнаваемости. Публицистика сегодня – долг каждого неравнодушного к судьбе Родины писателя. Само наше время, беспутное, разлагающее, успокоится только ярким, смелым словом публициста. Каким был, впрочем, и остался Валентин Григорьевич.

 В. Г. Распутину удалось повлиять на ситуацию. Было принято правительственное постановление «О мерах по обеспечению охраны озера Байкал». В «Известиях» в феврале 1986 года появилась статья Распутина «Байкал у нас один», свидетельствующая о твердой позиции писателя.. Валентин Григорьевич рассказывает о безрезультатной встрече с министром лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности М. И. Бусыгиным и его заместителями. Очевидно, министра поддерживали и в Политбюро. Он же хорошо понимал, кто такой Распутин в Советском Союзе? Но не уступил, чувствовал за собой защиту. Хотя сразу нужно сказать, что Бусыгин был хорошим хозяйственником. Под его руководством целлюлозо-бумажная промышленность СССР процветала. Сейчас от неё остались рожки да ножки. А экология Байкала и после закрытия ЦБК горит, как будто её бензином пролили.

Была надежда, что намечаемая программа по сохранению лесов и вод Байкала позволит озеру вздохнуть легче. Ни куда не уплыли и сомнения. Министерства по-прежнему не исполняли своих обещаний, а сроки перепрофилирования БЦБК отодвигались на следующую пятилетку. Четвертое постановление по Байкалу в апреле 1987 года появилось. Среди главных мер – ликвидация БЦБК к 1993 году, перенос производства в Усть-Илимск, введение на Селенгинском комбинате замкнутого цикла водопользования. Для контроля за выполнением постановления создавалась межведомственная комиссия . Позднее Валентин Григорьевич писал об этом.

 - Настроя на серьезную работу нет… Министры на заседания комиссии вместо себя посылают замов, все та же раскачка, раскачка, раскачка, выжидающая, не изменится ли обстановка, чтобы, не дай Бог, не перестараться. Мы все на этой земле, при любых должностях и званиях, временны. Вечна Родина. Вот из чего должен исходить истинный патриот – заключает писатель.

Подготавливался еще один «природопереворачивающий проект» – переброски северных рек на юг. В. Г. Распутин с теми, кто не приемлет его и выступает с осуждением в прессе. На VII съезде писателей СССР В. Г. Распутин заявил протест на поворот рек и существования БЦБК. Это было взрывное обращение от русских писателей к Политбюро и М. С. Горбачеву, генеральному секретарю ЦК КПСС. Распутин, заслонивший собой Байкал в самый ответственный, переломный момент битвы, становится знаменем. Он глубже понимал процессы, которые тайные общества навязывают России. Потому видел дальше нас. И даже мы, его сторонники, не всегда понимали своего лидера. Обращение Распутина и его друзей дошло до Генерального секретаря.

 Увы, пустышка Горбачев так и остался пустым. Чем жарче звучал голос Валентина Григорьевича в защиту Байкала, а значит и Руси, тем сильнее кремлевские идеологи развала России, старались остудить его. За Горбачевым стояли деньги, продуманная система развала нашей промышленности, подготовленные кадры облапошивания людей. За ним стояли могущественные мировые силы. А перед ними всего несколько писателей, во главе которых Валентин Григорьевич. Но именно благодаря мужественным Сибирь ещё не убита насмерть.

 Но Валентин Григорьевич не проиграл этого сражения Ибо живы и всегда будут жить те, кто готов, как и Распутин бороться за Россию до последнего вздоха. Время и правда были и останутся на его стороне. Следующие поколения русских писателей и историков будут становиться все сильнее , мудрее, бесстрашнее нас. У них есть нетленное знамя - СЛОВО Распутина. С ним они и поставят все на свои места. Обязательно поставят.

 

 Анатолий Статейнов.